Музыка при свечах _Часть II (глава II_продолжение)

[ame_hitory]

Всю следующую неделю коллеги одолевали девушку расспросами. В обеденный перерыв в их кабинет неизменно вламывалось пол-офиса жаждущих сенсации, но Макс благородно взял на себя все тяготы славы и изо всех сил защищал Сашу от любопытства коллег. Поначалу ревность снова одолела его при виде тщательно, но безрезультатно скрываемой тоски в глазах Александры, но вскоре жалость и симпатия опять взяли верх, и даже какие-то рыцарские чувства появились. Максим стал уводить всех в курилку, за что был вознагражден изумительно благодарным взглядом.

 

Впрочем, к его разочарованию, вслух так ничего и не было сказано. Более того, Александра совсем перестала задерживаться в офисе и предпочитала брать недоделанную работу домой. Юноша хотел предложить как-нибудь подвезти ее на машине, ругал себя трусом и тряпкой, но почему-то так и не решился. Влечение же его нарастало, а с ним и нетерпение, и тихое бешенство от того, что не предоставлялось ни малейшей возможности хоть как-то сблизиться. «Да что за девица такая белокаменная! – восклицал порой про себя Райков. – Кто ж ее воспитал-то такую? Ну совершенно не способная к флирту! В жизни не видел таких...» Но, как ни странно, похоже именно это и привлекало Макса больше всего – вот эта предельная честность в чувствах. Ведь и с ла Гранжем она ни чуть не кокетничала! Слепому видно было, что английский скрипач не на шутку заинтересовал девушку, и, что самое непонятное и страшное, заинтересовал бы, даже будучи совершенно нищим и никому не известным русским, Макс почему-то был в этом совершенно уверен. Бог знал, что в нем такого. Этакая демоничность, от которой романтичные девицы по жизни с ума сходят... Где уж нам, простым русским пацанам!.. Впрочем, Саша мало похожа на романтичную дурочку, западающую на
печориных – слишком умна. И видно, что изо всех сил старается отделаться от безнадежного увлечения ла Гранжем. Черт, как бы помочь ей? Как-нибудь отвлечь, что ли, развлечь?..

Наконец, в пятницу, Максим решился. Девушка уже поднялась из-за стола, чтобы идти домой, когда голос коллеги, прозвучавший несколько странно, остановил ее:

– Саш, подожди, пожалуйста.

Она посмотрела на молодого человека и вдруг поняла, что он сильно волнуется и даже злится на себя за это. Ей стало немножко смешно, но больше грустно.

На самом деле она давно заметила интерес Максима и очень следила за собой, чтобы ненароком не подать ложной надежды. Он, правда, был весьма обаятелен, несмотря на склонность к полноте, которая отчасти скрадывалась высоким ростом. Темные прямые волосы постоянно падали ему на лицо, выдавая некоторое разгильдяйство хозяина, забывавшего вовремя посещать парикмахерскую. Черные глаза были обрамлены густыми недлинными ресницами, придававшими взгляду так любимую девушками бархатистость. Вот только Сашу она почему-то не очаровывала.

Вместе с тем, Александра хорошо понимала, что объяснения все-таки не избежать. Плохо только, что это происходит именно теперь, когда она совершенно разбита, и хочется только скорее домой, к своему одиночеству и Вивальди.

– Можно дурацкий вопрос? – произнес Макс, чувствуя, что она уже обо всем догадалась и даже, похоже, давно.

Саша улыбнулась как-то невесело и устало и, предупреждая его слова, произнесла:

– Отвечаю: нет, я не занята.

Молодой человек на несколько секунд растерялся от такой неожиданной прямоты (а девушка вдруг осознала, что даже недолгое общение с ла Гранжем сильно повлияло на ее собственную манеру разговаривать), но все-таки взял себя в руки и предложил:

– Может, съездим на Набережную, посидим в кафешке?

Александра поморщилась:

– Знаешь, ты извини, но Набережную я люблю только ранней весной и осенью, когда там никого нет. Я вообще гадкая спутница – терпеть не могу всякие общественные увеселения.

Максим озадаченно потер подбородок, поспешно соображая, что бы такое придумать, и Саша решила помочь:

– Если хочешь, поехали ко мне.

Молодой человек воззрился совсем ошарашенно, и девушка запоздало поняла двусмысленность своего приглашения, но осталась совершенно спокойна:

– Извини, я и забыла, что в наше время барышни приглашают к себе с совершенно определенной целью. Знаешь ли, я жутко старомодна, и приглашаю только поговорить. Но если тебя это смущает, пусть будет какая-нибудь пиццерия...

– Да нет уж. У меня нет желания мучить тебя «общественными увеселениями», – пробормотал смущенно Макс. – Обещаю вести себя прилично.

Пока ехали, Максим, чтобы не молчать по-дурацки, рассказывал, как пробивался к какому-то деятелю, чтобы взять интервью, и как общался с ним. Саша изредка что-то отвечала, поддерживая беседу, сама же думала, как помягче объяснить ему отсутствие взаимности. Не то чтобы Макс совсем ей не нравился – этакий очаровательный разгильдяй, – но она уже раз попробовала встречаться по принципу «может, узнаю поближе и полюблю», и ничего хорошего из этого не вышло – даже воспоминаний... Максим, конечно, симпатичнее Димки, образованнее, тактичнее и все такое. Но после той бури чувств, которую вызвал ла Гранж, вся эта симпатичность безнадежно «блекнет и мракнет». Глупо, конечно, но врать себе девушка считала еще более бестолковым занятием...

Предчувствие неудачи не оставляло молодого журналиста, и он проговорил всю дорогу, силясь заглушить его. Райков примолк, только оказавшись в квартире Александры, с любопытством оглядываясь.

– Н-да... Прикольно у тебя, – произнес он наконец. – Сколько ж ты на это денег угрохала?

– Меньше, чем ты думаешь, – чуть улыбнулась девушка.

Они устроились в желтой кухне, Саша поставила чайник и пошла в комнату включить музыку. Хотела было выбрать Вивальди, но подумала вдруг, что, если встреча закончится какой-нибудь неприятностью, любимая музыка навсегда будет испорчена дурными ассоциациями. На Шопена не было настроения, и Саша выбрала Баха – ХТК.[1] Вот уж кому никакие ассоциации не страшны!..

– Ты всегда слушаешь классику? – улыбнулся Макс.

– Нет, но чаще всего. Успокаивает. – Девушка налила чай. – Так о чем ты хотел поговорить?

Она устала до смерти и совершенно не имела желания затягивать объяснение до полуночи. Молодой человек снова смутился, но взял себя в руки и, решив «пропадать с музыкой», ответил:

– Полагаю, ты уже догадалась, но для проформы могу и сказать. Видишь ли, ты очень мне нравишься, и...

– И тебя не пугает даже моя старомодность? Знаешь, я ведь еще и католичка, а у нас очень строго с добрачными отношениями, - Саша почти непроизвольно стремилась показать себя как можно более непривлекательной партией для современного юноши.

– Да при чем здесь!.. – искренне возмутился Макс. – Что, я так похож на Дон Жуана?

Она сделала еще один ход, обычно работавший безотказным "пугалом":

– Значит, ты предполагаешь жениться на мне?

– Ну... – молодой журналист от неожиданности смешался, теребя пальцами край клеенки. – Так далеко я не заглядывал. Хотелось пообщаться для начала, как говорится, узнать друг друга получше.

Саша вздохнула и задумалась. На секунду ей пришло в голову: «А не попробовать ли?» – но девушка тут же отвергла эту мысль. Слишком очевидно было, что ничего не изменится в ее отношении к Максиму.

Да, он мил бесспорно. Но уж как-то слишком банален – даже в речи. Саша сама предпочитала избегать всяческих трюизмов и затасканных фраз, и в других очень ценила это стремление, а тут... Мелочь, конечно. Но, в конце концов, отношение к человеку складывается из таких вот "мелочей" – и приходится брать их в расчет. Александра всегда, знакомясь с молодыми людьми и, разумеется, как и положено в ее возрасте, оценивая их как потенциальных спутников жизни, сразу начинала приглядываться к привычкам, жестам, фразам; она считала необходимым понять как можно раньше – что ей нравится в собеседнике, что раздражает и в какой степени: смириться или не принять ни при каких условиях. Со многим в характере Макса можно было жить, не чувствуя напряжения. Недолго. Зная себя, Саша чувствовала, что вот это "милое разгильдяйство" со временем может стать для нее вечным кошмаром. С банальностями – то же самое. Нестандартное мышление ее крайне привлекало: даже в школе Александра влюбилась в самого выделяющегося в классе мальчишку...

Иногда девушка даже признавалась себе с самоироничной улыбкой, что хотела бы жить с таким человеком, глядя на которого другие женщины умирали бы от зависти...

– Ну, что ты думаешь? – наконец набрался смелости спросить Максим, когда пауза затянулась.

Еще несколько секунд молчания показались Райкову бесконечными. Въедливый клавесин бренчал прямо по натянутым нервам. Он и сам не ожидал, что это окажется так важно...

Наконец Александра вздохнула и тихо проговорила:

– Извини, Максим, но боюсь, ничего не получится.

Молодой человек побледнел, растерянно приподняв правую бровь.

– Могу я узнать, почему? – спросил он напряженно.

– Ты уверен, что действительно хочешь это услышать?

Саша была намерена щадить коллегу до конца, но он, похоже, не разделял ее желания.

– Что, я так тебе противен? – не сдержался Райков.

– Отчего же, – спокойно ответила Саша. – Вовсе нет. Ты мил, обаятелен и тактичен. Но я не люблю тебя и вряд ли смогу полюбить.

– Как ты можешь быть уверена?! – возмутился журналист. – Ты же не знаешь меня!

Александра по-прежнему оставалась спокойной, по крайней мере на вид, и это невероятно бесило.

– Я знаю себя, Максим, – тихо ответила она, пряча нервную дрожь за крепко стиснутыми перед грудью руками и тщательно подбирая слова. – Ты же помнишь, у меня психологическое образование, и я достаточно умею разбираться в собственных чувствах, даже незначительных с виду. Более того, я уверена, что узнав меня лучше, ты сам понял бы, что тебе нужна совсем другая девушка. Ты заскучаешь со мной, – я ведь клиническая домоседка.

– Угу, – пробормотал раздраженно Макс. – Мы слишком разные и все такое... Черт, черт, черт! Чем тебя так околдовал этот англичанин!?

Увидев, как резко побледнела девушка, он тут же пожалел о своей несдержанности. Александра поднялась со стула и в тихом гневе, с трудом сдерживаясь, проговорила:

– Если ты позволишь себе еще хоть слово о нем!..

Максим сам не понял, как оказался рядом с девушкой, держа ее за плечи и виновато бормоча:

– Саша, Сашенька, прости, пожалуйста! Я безмозглый, бестактный дурак! Прости меня!

Она вдруг вся задрожала в нервном ознобе и обессиленно опустилась обратно на стул, едва сдерживая подкатившие внезапно слезы.

Неожиданный телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть. Александра взяла со стола мобильник и, глубоко вздохнув, чтобы вернуть способность говорить нормально, ответила на вызов с незнакомым номером:

– Алло?

– Good evening, Alix![2] – произнес в трубке мужской голос, заставивший девушку еще больше побледнеть, а потом покраснеть.

Отвернувшись от Максима, она силилась сказать что-нибудь в ответ, но нервный спазм сдавил горло.

– Алло! Почему вы молчите? – спросил ла Гранж. – Вы слышите меня?

– Да, – едва выдохнула Саша, справляясь наконец с собой и с трудом подбирая английские слова. – Простите. Что... что-нибудь не так с вашим фото?

– Фото? А, нет, с ним все в порядке. Я, видите ли, хотел пригласить вас на ужин.

Александра совсем потеряла ощущение реальности; фраза ла Гранжа прозвучала, как набор слов на китайском языке. «Господи, ну почему все это – сегодня?! Я так устала!..» – промелькнула беспомощная мысль.

– Простите... – проговорила наконец девушка, выплывая из тумана. – Что вы сказали?

– Я приглашаю вас на ужин, – терпеливо повторил Даниил.

– Зачем? – вырвалось у Саши прежде, чем она осознала всю глупость подобного вопроса.

– Серьезный вопрос, – усмехнулся ла Гранж. – Позвольте, я отвечу на него при встрече.

– Хорошо, – проговорила Александра и вдруг сообразила, что нечаянно дала согласие на эту самую встречу.

– Прекрасно, я заеду за вами через полчаса. Только оденьтесь как-нибудь поспортивнее – это будет не ресторан.

– Хорошо, – едва прошептала девушка, но связь уже прервалась.

Она положила трубку на стол и закрыла руками пылающее лицо, совсем забыв о Максе.

– Саш, кто это был? Что случилось? – спросил он обеспокоенно,  и Александра, вздрогнув, подняла голову.

– Да, в общем-то, ничего. Ты извини, мне сейчас нужно уйти... Это по поводу моих фоторабот, – зачем-то соврала она.

– Тобой заинтересовались англичане? – спросил Райков, и девушка, погруженная в свои мысли, не заметила иронии в его голосе.

– Кажется, да, – проговорила она. – Ты извини, мне надо собираться.

– Понял, понял, убираюсь...

Саша внезапно посмотрела на него такими несчастными глазами, что журналисту стало стыдно.

– Извини, я опять...

Он коснулся пальцем горящей щеки девушки и искренне пожелал: 

– Удачи тебе.

– Спасибо.

Проводив Максима, Саша прошла в комнату и, не раздумывая, – больше потому, что практически не способна была сейчас на это, – быстро оделась и опустилась в кресло.

---

[1] Хорошо темперированный клавир.

[2] Добрый вечер, Аликс! (англ.)