![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
ame_hitory) wrote2008-11-07 11:09 pm
Музыка при свечах_Часть II (глава III)
П |
роснувшись утром, Александра решила, что сегодня принципиально не будет ни о чем думать – иначе она просто свихнется. Впрочем, о Максе, наверное, все равно придется, но это не страшно. С ним все просто и понятно.
Как всегда, решить было легко, выполнить – тяжелее. Едва Саша переступила порог, Максим, приветственно кивнув, спросил:
– Ну, как твоя встреча с англичанами?
Девушка вздрогнула и пристально посмотрела на коллегу, пытаясь понять, серьезно он спрашивает или иронизирует. Его полноватая добродушная физиономия выражала обыкновенное дружеское любопытство, но взгляд не обманул Александру, выдав затаенную ревность. Она вздохнула, усаживаясь за стол и включая компьютер, и только потом ответила честно:
– Я ужинала с ла Гранжем. Извини, что соврала вчера – это я от неожиданности и оттого, что тебя не хотелось совсем расстраивать.
Райков молчал, и девушка взглянула почти жалобно:
– Сердишься?
Макс вздохнул, скривившись, почесал указательным пальцем висок и, поняв, что сердиться бессмысленно да и не получается, ответил:
– Да нет, чего уж там... И что ла Гранж?
Саша несколько секунд молчала, читая выведенный на экран текст и не понимая в нем ни слова, потом произнесла как-то неестественно спокойно и буднично:
– Хочет со мной поближе познакомиться.
– Упс... – пробормотал Райков, не найдясь, что ответить.
– Если ты хоть одной душе проговоришься – я тебя убью, – добавила она, не меняя интонации.
– Понял. Не дурак.
После некоторого молчания, во время которого девушке удалось наконец сосредоточиться на статье, Макс не выдержал и спросил:
– Ты согласилась, конечно?
– Что? Прости.
Молодой человек вдруг смутился и махнул рукой:
– Да, ладно, черт с ним... Не важно.
Неожиданно поднявшись, Максим засобирался и почти удрал из кабинета, соврав, что у него интервью. Когда дверь за коллегой закрылась, Саша облокотилась о стол, закрыв лицо, и просидела так минут пять, потом прижала сложенные ладонями руки к губам и сказала себе:
– Так, ладно. Работаем, страус, работаем!
Аутотренинг удался, и до вечера Александра сделала все, что было запланировано, потом пробежалась по магазинам, купила продуктов. Дома сготовила нехитрый ужин, поев, методично вымыла посуду, чего обычно не делала (был грешок...), потом уселась за компьютер и задумалась. Весь вчерашний разговор с Даниилом представился ей теперь совершенно ясно, и Саша снова поразилась сходству ла Гранжа с ее лордом Мэлисоном... Это было дико. И – страшно. Воистину, прав был прежний настоятель их прихода, пожилой ирландец: у Господа просто потрясающее чувство юмора!.. Только что с ним теперь делать – совершенно непонятно. Проще всего, конечно, махнуть рукой и сказать «будь что будет!», а потом... Вот именно это «потом» больше всего и пугало.
Весь следующий день Саша не могла отделаться от ощущения, что все часы вокруг неожиданно остановились – время напрочь отказывалось двигаться к вечеру. Не оставляла в покое и назойливая мысль: позвонит он сегодня или все-таки завтра?.. Вечная неуверенность в себе сыграла очередную злобную шутку – вдруг оказалось, что понятие «через два дня» может быть неоднозначными: на второй день вечером, или через два – на третий? Видимо, все зависит от того, насколько в самом деле сильно желание встретиться...
Звонок раздался за полчаса до окончания рабочего дня. Александра взяла трубку, совершенно не ожидая услышать этот чистый, но несколько угрюмый баритон.
– Здравствуйте, Аликс. Ваш рабочий день заканчивается в шесть?
Саша в ужасе оглянулась, не входит ли кто в кабинет, и торопливо заговорила:
– Ради Бога, не собираетесь же вы заехать за мной прямо сюда?! Я не хочу, чтобы завтра об этом болтала вся страна!!
Даниил негромко рассмеялся:
– Я подожду вас за углом, возле стоянки. Помните мой «Рено»?
И, прежде чем девушка успела возразить, отключил телефон. Она растерянно опустилась на стул, потом вдруг разозлилась («Какого черта он мной командует!»), но быстро успокоилась, решив –что будет, то будет. В конце концов, она уже видела свое имя в «желтой» прессе после концерта – и черт с ними.
Машина ла Гранжа удачно скрылась между джипом «Шевроле» и черной «десяткой», так что даже Саша не сразу его увидела. Даниил, напротив, заметил девушку издалека и теперь вглядывался в ее замкнутое и озабоченное лицо, ясно читая на нем страх и решимость отчаяния. Она до смерти боится снова увидеть свое фото в «желтой» прессе, но все-таки идет к нему, тревожно оглядывая машины, припаркованные вдоль тротуара. Значит, ей не все равно. Но если... если это только игра? Как тогда...
Ла Гранж тихо выругался, почему-то по-турецки (кажется, отец так говорил в сердцах, когда-то в незапамятном детстве...). Нет! Невозможно подделать этот взгляд! Вот, она увидела его машину, глаза испуганно метнулись по сторонам, но просияли – это не может быть ложью!
С трудом сдерживаясь, чтобы не оглядываться нервно, Саша села в автомобиль, и Даниил, с усмешкой уступая ее смущению, поспешил отъехать от стоянки.
– Не смейте смеяться надо мной! – вспылила девушка, заметив его улыбку.
– Куда вы хотите поехать? – спросил ла Гранж невозмутимо, словно не заметив ее реплики, и Саша смолкла, потому что предполагала инициативу с его стороны и теперь не знала, как отвечать.
– Смотря какова цель нашей встречи, – проговорила она наконец.
Лицо Даниила вдруг передернулось и помрачнело.
– Черт вас возьми совсем... Вы так-таки не можете обойтись без всех этих взаимных приседаний и расшаркиваний, – пробормотал он с досадой.
– Вы же хотели узнать меня, – ответила Саша слегка обиженно. – А я совсем не обязана быть такой, как вам представилось в первый раз. Да, я хочу чтобы за мной хоть немножко ухаживали. Я очень банально люблю, когда мне говорят комплименты и дарят цветы, – если только это не розы. Хотя, могу и обойтись. Потом, я терпеть не могу клубы и рестораны, а на Набережную хожу только ранней весной и осенью, когда там нет этих пьяных толп гуляющих. Если вас все это раздражает и разочаровывает, тогда можно поехать прямо к моему дому, высадить меня там и забыть.
Девушка замолчала с колотящимся от страха сердцем.
– Хорошо, – неожиданно улыбнулся Даниил. – Есть какой-нибудь парк, где не будет "пьяных толп гуляющих"?
В течение двух следующих недель они каждый вечер проводили вместе. Список мест, которые Саша почитала приемлемыми для прогулок и встреч, скоро иссяк, да и погода снова забыла о необходимости быть летней, зарядив дождями тяжелые тучи, потому они большей частью бывали дома у Александры: пили чай или кофе, который ла Гранж варил сам. В такие моменты он казался настолько близким и давно знакомым, что Саша поневоле откровеннее, чем когда бы то ни было, рассказывала о своей жизни. Умолчала она только причину развода родителей и разрыва с отцом – это было уж слишком лично, а кроме того, до сих пор не то чтобы причиняло боль, но порождало всевозможные страхи и комплексы. Углубляться не хотелось совсем, хотя девушка и предполагала посвятить будущего мужа во всю эту историю. Но Даниил на будущего мужа все-таки похож не был...
Зато много говорила о матери и их сложной жизни. Саша до сих пор никак не могла понять, зачем эта женщина выходила замуж, рожала ребенка, которого потом ругала последними словами и била лет до восемнадцати, когда она уже не выдержала и на полном серьезе предупредила: «Мама, если ты еще раз ударишь меня – я за себя не отвечаю! Я уже взрослая!»
Совместная жизнь с родителями совершенно не отложилась в памяти девушки: она всегда вспоминала их как-то порознь, словно жила с каждым по очереди. Они никогда не орали друг на друга – мать просто оскорбленно замолкала, и это могло продолжаться неделями. Зато на ребенке отыгрывались, похоже, оба...
Словом, Саша не особенно радовалась, вспоминая детство, кроме того времени, когда она влюбилась в своего одноклассника. Даниил слушал с улыбкой, как она писала свое сумбурное письмо, совершенно сбившее с толку бедного мальчишку, как он читал на уроке ответ Онегина Татьяне, выбранный из предложенных учителем отрывков и выученный, конечно же, неспроста. Как Саша приглашала его к себе домой, чтобы объясниться и запретить ему бросать девчонку, с которой он тогда встречался («Любовь без взаимности – это ужасно, – сказала тогда девушка. – Я знаю, каково это, и не хочу, чтобы она страдала...»). Мать, кстати, долго не знала об этой их встрече. Только спустя уже несколько лет она нечаянно наткнулась на фото Сережки, сделанное в тот день (Саша уже тогда увлекалась съемкой), и удивилась, когда же это он был в гостях. Саша была в тот момент не в настроении и честно ответила, что не хочет сейчас говорить об этом; мать взялась допытываться, но девушка настояла на своем праве молчать. «Но ты же даешь мне читать свой дневник!» – последовал аргумент. «Ну и читай, пожалуйста, – парировала Саша, – а об этом я не хочу говорить». Маменька разобиделась, повергнув дочь в шок, а на вопрос, что же именно показалось ей таким обидным, бросила грубо и мстительно: «Не лезь в дебри! Я не хочу об этом говорить!»
И так было всегда. Что бы ни случилось, девушка обязана была догадаться, отчего же маме так плохо. Спрашивая, она получала в ответ чаще всего что-то вроде: «Не приставай, а то я вообще разревусь!» – а, не догадавшись, – очередной скандал с припевом «ты никогда ничего не замечаешь!» В конце концов ей надоело биться головой о стену, и Саша забросила попытки построить с матерью доверительные отношения...
Девушке вообще не сильно везло на доверие. Была школьная подруга, дружба с которой закончилась после того, как она без разрешения прочла Сашин дневник и обиделась на некоторые неприятные записи, сделанные в сердцах, после ссор или просто в дурном настроении. Потом была сокурсница, с которой дружили долго и бурно. Но институт закончился, и обеих закружила работа. Они до сих пор встречались время от времени, но прежней доверительности в отношениях уже не получалось...
Теперь же Саша чувствовала, что сорвалась с привязи и выбалтывает ла Гранжу все подряд, о чем бы он ни спросил. И Даниил слушал – внимательно, не перебивая, не осуждая...
Сегодня, в субботу, девушка сидела в любимом кресле у окна, перед компьютером, задумчиво глядя на экранную заставку и ожидая прихода Даниила. Вот уже в который раз Саша тщетно пыталась привести хотя бы в приблизительный порядок то, что творилось у нее в голове. Эмоции плясали твист и джигу, гормоны бесновались, сознание отказывалось анализировать всю эту свистопляску спокойно и рассудительно...
Впрочем, буйство гормонов уже было знакомо девушке по свиданиям с Димой, когда от первого поцелуя все поплыло в тумане. Еще через два вечера Саша едва не оказалась в постели бывшего одноклассника, – по крайней мере, ласки его стали совсем уж откровенными. Девушка воспротивилась, и он благородно согласился: «Ладно, не буду пока». Это вот «пока» особенно покоробило Александру, и она решила взять двухдневный тайм-аут. Приглашение подруги поехать к ней на дачу оказалось как нельзя кстати – смена обстановки и выход из ситуации позволили Саше прийти в себя и спокойно проанализировать свои эмоции, чего вполне хватило, чтобы осознать – все это «физика», гормоны и ничего более. Неопытность и отсутствие в то время каких-либо отношений с противоположным полом едва не сыграли с ней злую шутку (в пединституте на всем потоке наблюдалось всего четверо ребят, да и тех на третий год учебы за мужчин не держали – обсуждали при них даже, какие прокладки лучше...).